Джанна Таджатовна Тутунджан…

«Имя ее и сегодня у вологжан на слуху», достаточно вспомнить каким теплым и многолюдным был день 22 сентября, День памяти художника, организованный в г. Тарнога и в деревне Сергиевская, Тарногского района. Время неумолимо к нам в своём ускоряющемся беге. Казалось бы, совсем недавно /пять лет назад/ вологжане, оплакивая, прощались с этой уникальной женщиной.

Джанна Тутунджан, будучи яркой и многогранной личностью - талантливым художником, общественным деятелем и благородным человеком, оставила яркий след в истории культуры нашего края, в душах своих земляков и почитателей. Ее человеческие качества: отзывчивость, сердечность, порядочность и совестливость , в совокупности с ее умением слушать, сострадать, прийти человеку на помощь, притягивали к ней многих и многих людей. И по сей день удивляешься, как же ей хватало сердца и внутренних сил для всех, кто искал у нее утешения и поддержки. К доброте каждый тянется… «Чем больше человек помогает подняться другим, тем больше возвышается сам», - запись из дневника художника. Люди сохраняют память о ней, о ее творчестве, тем самым не дают «угаснуть» ее искусству. Ведь в каждой работе Джанны Тутунджан хранится частичка ее души…

«Душа душе рада».
Так называется выставка, посвященная 85-летию со дня рождения ее автора – Джанны Таджатовны Тутунджан. Сама художница неоднократно упоминала о смысловом значении ее имени. «Джанна» - душа. Нам кажется, что это «совпадение душ» на выставке символично и убедительно. Джанна Таджатовна в своих дневниковых записях не раз обращалась к философским понятиям: «душа», «дух», которые глубоко и пронзительно раскрывают отношение художника к ее герою – человеку северной земли. Она пишет: « Больше всего на свете меня волнует состояние Души человека, народа, страны». В продолжение мысли еще запись: «Эти дни много думала, смотрела вглубь себя. Сейчас другое время. Другая жизнь. Меня интересует ее Дух.
Всеми силами стараться выражать суть народа (талантливость, сила, красота, доброта).
Поднимать надо жизнь людей. Самим людям показывать, какие они».

Д. Тутунджан в своих произведениях утверждала значимость человека, подчеркивала его достоинство, величие и красоту души, силу его духа. Она создала героя своего времени. Художник размышляет по этому поводу в своем дневнике: «Художники Возрождения, конечно, поднялись на высочайшие духовные вершины мироощущения, герои их оттуда взирали на мир. А я хочу, чтобы люди, живущие на земле, увидели бы все самое сокровенное. Узнали бы себя, поверили, понравились бы сами себе и бережно несли в себе это самоощущение».

Джанна Таджатовна не была посторонним наблюдателем жизни. Она своим умным «художническим глазом» проникала в многоцветные слои разнородной почвы Земли, созерцая, осмысливая, соучаствуя самой жизни, отзываясь ей всей душой и сердцем. «Одно желание, - пишет она, - окунуться в жизнь. Она, милая моя, извечный мой родник». Она одинаково внимательно вглядывалась в мир городского бытия и деревенской жизни:

«Окна – глаза домов
Что там за ними…
А жизнь смотрит в окно,
Что там в них…»

«Когда в городе идешь по улице, иногда мысленно убираешь стену, чтобы обозначить ячейку жизни, - пишет она. – И представляешь за каждым окном особое существование, получаются:

«Клейма нашего бытия:
Будни – праздники,
Горести – радости,
Смерть – рождение…».

Размышляя, она записывает: « Мир устроен прекрасно, но грозно. В нашей жизни, впрочем, как и во всей истории человечества, много страданий:

« Чево хорoшева
- дак помалу
А плохово
- дак с лeшево! /как говорят сергиевские старухи/
Поэтому приезжая весной в деревню, в дом на высоком берегу Сухоны, я, забывая город, с радостью смотрю в любимое окошко.
<…> Сергиевская. Приехала, чтобы припасть душой к плоти этой земли. Хочется как-то еще глубже войти в жизнь, услышать в настоящем, может быть, вечный ультразвук прошлого, который и есть стержень жизни, который и укрепит Будущее».

Джанна Тутунджан всегда верила в то, что суть нашей жизни (и земли) определяется укладом жизни и деятельности деревни, бытованием населяющего ее народа. Крестьянин, по ее мнению, обрабатывает эту землю, трудится и живет на ней в единстве и гармонии с окружающей его природой, сохраняет традиции крестьянского уклада быта и жизни, ее нравственные устои, отношение человека к духовному и культурному наследию своих предков.

«Самое любимое состояние, - исповедуется в дневнике Джанна – жить одной на краю деревни, днем писать снега и людей, а вечером, когда истоплю свою печку, пойду вдоль верхнего и нижнего посада! И без стука открою любую дверь. И меня обдаст избяным теплом, и я сразу попаду как бы в космос земной жизни этой семьи.
<…> И я буду рисовать и слушать, как пить эту жизнь! И она будет проходить сквозь меня, как есть, без прикрас, одна ее правда и суть, пересыпанные солью горечи и смеха».

Вчитываясь в эти строки, осознаешь, что написаны они рукой художника-человека, пропустившего увиденное через себя, через свою душу, которая отзывается на каждый миг человеческого проживания, соучаствует в нем. Обогретая теплом семейного очага (космоса), она «размякнет», и от нее отшелушится все мелкое, наносное. Очищенная душа вновь заполняется счастьем узнавания, добром и любовью к этим людям.

Наверное, там и тогда зарождались образы ее будущих картин - простые русские крестьянки. Она в своих произведениях приподняла их над обыденностью, явив на полотне духовно наполненный женский Лик. Образ, где сосредоточились лучшие черты каждой из портретируемых женщин. Джанна Тутуджан, обобщая и выявляя их типические черты, доводит образ до некоего символа: женщина-крестьянка, хранительница Очага, обладающая чистой и любящей душой.

Об этом говорил и наш великий земляк, писатель Василий Иванович Белов: «Удивительно правдивые, лаконичные ее графические листы, посвященные судьбам и быту северных крестьян, а судьбам русских крестьянок – в особенности. Какие-то необъяснимые чистота и целомудрие, любовь и горечь, сострадание художника к этим людям». <…>

Джанна Тутунджан создала портретную галерею образов сергиевских крестьян в рисунках, в которых записала их речь: «озвучила» их мысли, слова, монологи. В них как в кладези русской культуры, скрываются зерна народной памяти и крестьянской мудрости.
Вот лист-рисунок, под одноименным с выставкой названием «Душа душе рада»:

«У нас – от Мурик –
И то любит, как сидим канпанией!..
А как я одна –
Уберется на печь
И нет ево..!..
Душа – душе рада!..»

Или другой « озвученный» рисунок:

« Сердце не терпит,
как они зачнут
телёнков по хребтине
лопатом охаживать…
Телёнок – он ведь тоже человек!»

В этих незатейливых речах мы слышим голос милосердия и сострадания загрубевшей от жизни женской души, но она не разучилась любить – жалеть, как сами они говорят - «жалием».
Эти простые женщины глубоко чувствуют происходящее, ощущают свое время… Так в «разговоре» одна их них подмечает:

«Скотина стала, как люди:
Утром из хлева не выгонишь
Пасутсе – не дружно,
Домой бредут
Которая – когда…
А раньше – то
Выгонят – на зорьке!
На пастве – все заодно!
И догляда за ним – не надо!»

В одиночестве человек слаб перед природной стихией, в годы лихолетия, в войну выживала деревня сообща… Дом раньше строили всем миром. Куда все радушие и сердечность русской души ушли?.. Народ замкнулся, каждый сам по себе, нет единства в деревне, нет его и в городе. Разобщенность людей, а отсюда человеческое одиночество – приметы нашего времени.

Вспомним, как говаривала героиня рисунка Д. Тутунджан:

« То солнце
То дошш
Что-бы
Как все-ти страны
До жили бы
В одно
Сердце!»

«Лучик надежды» посылает нам из своего «далека» Джанна Таджатовна, записав когда-то рассказ в рисунке своей сергиевской крестьянки, который сегодня «звучит», как утешительное послание наших предков к нам:

«Вот нас тятя учил: Когда человек помрет,
- он с телом расстается
Как одежду скинёт
А душа – вон она - к дитям переходит
Как одно зерно в соломку уходит
А потом опять – целый колос».

Эхом вторит голос самого художника:
«Зло добра не родит. Но жизнь состоит не из одного добра.
И твое искусство должно быть, как ткань… как полотно… основа которой – добро, свет».

Г. Дементьева, искусствовед